Украинские беженцы в Беларуси. Найти слова, помочь делом…
Говорят, что горе разделенное на двоих – полгоря. Сопереживание – это то, что нужно пострадавшим. Соболезнуя, мы болеем душой вместе с кем-то и выздоравливаем вместе с ним. Как не растратить собственные внутренние ресурсы, помогая? Почему же предлагая деньги беженцам, иногда нам кажется, что мы словно бы откупаемся? Сочувствию, как и любому другому делу нужно учиться. Ведь, чтобы спасти «утопающего», нужно делать это грамотно, чтобы не утонуть в горе вместе с ним.
По состоянию на конец июля 2014 года в структурные подразделения МВД нашей страны обратилось 215 граждан Украины за предоставлением статуса беженца. Причем более 85 % ходатайств о защите от украинских граждан поступили в течение июня-июля. Самая большая нагрузка приходится на Витебскую область: там сосредоточено почти половина всех ходатайствующих. Кроме того, Беларусь предоставила разрешение на постоянное проживание более 1 тысячи и разрешение на временное проживание свыше 3 тысяч украинцам. Отмечается рост подавших заявление на временное пребывание – это еще 26 тыс. украинских граждан. На сегодняшний день в Беларуси создаются максимально комфортные условия для адаптации прибывающих граждан Украины. А принятый главой государства указ №420 от 30 августа текущего года регулирует правовой статус граждан Украины в Беларуси и упрощает его в социальной и трудовой сферах.
Мы побеседовали с руководителем Центра кризисной психологии, созданного по благословению Патриарха всея Руси Алексия II, членом ассоциации онкопсихологов России Михаилом Хасьминский, который не так давно вернулся из командировки в Ростов-на-Дону, где он обучал специалистов работе с пострадавшими людьми из Украины.
–Каков психологический портрет беженцев?
– Такого как такового портрета нет. Это разные категории людей, они по разному покидают свои дома, с ними происходят разные события по дороге и они по разному их принимают, что по разному формирует этот самый портрет. Но если обобщить то, что их объединяет – это страх, это переживания потери и шока иногда, это часто чувство вины, возможна агрессия. Они испытывают довольно тяжелое и совершенно новое состояние, к которому современные люди вообще не привычны. Обычно когда идет война и на страну нападают, народ морально готовится к неприятностям, к тому же раньше люди были менее инфантильным. Но тут, когда еще несколько месяцев назад на Украине никто не думал, что такое случится и данная ситуация возникла внезапно, населению пришлось на много трудней. Способы их реагирования — это растерянность, а это очень тягостное состояние.
– Есть ли какая-то шкала в психологии, по которой мы могли бы оценить состояние таких пострадавших?
– Дело в том, что эти люди слишком погружены в себя сейчас. И до них тяжело достучаться даже практически ориентированным психологам, которые хотят им помочь. И вообще оценивать степень стресса в такие моменты – это не гуманно и не этично, точно также как оценивать степень боли у человека, которого только вывезли с операционного стола. Но есть такая шкала Холмса-Рея, согласно ей перемена места жительства в мирное время равняется 20 баллам, что по стрессогенности в 5 раз меньше, чем смерть супруга, но тем не менее это все равно достаточно серьезный показатель по стрессогенности, хотя здесь имеется в виду спланированный и подготовленный переезд. И конечно, вынужденная миграция – совсем другое, ведь эти люди теряют все, что имели – авторитет, имущество, соседей, все привычное и для них это сравнимо с огромной катастрофой. И все это проходит под давлением обстоятельств, к тому же люди могут видеть трупы и сталкиваться колоссальными трагедиями других людей, которые кого-то потеряли. Даже если они в пути с ними познакомились, это все равно накладывает отпечаток.
– Какие этапы психологической адаптации проходят беженцы?
– Переживания индивидуальны и говорить обо всех беженцах, это было бы не профессионально. Но если выявлять тенденции, то первый этап – это шок, когда человек даже не может в голову взять, что произошло. Второй этап – это отрицание. Начинается игра психики: это все бред, это не со мной, завтра-послезавтра это все закончится и будет все как раньше, хотя это противоречит тем объективным данным, которые есть. Это своеобразная психологическая защита человека, который не может воспринять для себя какие-то болезненные вещи сразу и интегрировать в свое сознание. Затем может следовать этап так называемой «торговли». Когда человек то ли сам с собой, то ли с Богом, то ли с социальным окружением договаривается, что если он будет делать что-либо, то все вернется на место. Но не у всех этот этап бывает. Далее следует этап агрессии и поиски виновного, так называемая алкоагрессия, которая может заканчиваться суицидом. Дальше, когда все предыдущие этапы исчерпаны, а ситуация остается прежней, начинается этап депрессии. Этот этап обычно самый длинный. Например, горевание от потери близких длится от 1 года до 2-х лет и больше и это норма. Здесь главное, чтобы человек не застревал в своей апатии. А после этого, как правило, через год, начинается этап полной реструктуризации. То есть после произошедшего события, человек вспоминает, что вот исполнился ровно год назад он бежал, вспоминает, как это было. Это эффект так называемой годовщинной даты, которая как бы отбрасывает человека в прошлое и заставляет остро переживать прежнее состояние.
– А не встречается ли у них блокадный синдром, страсть к накоплению вещей или ношению камуфляжной одежды?
– Нет-нет. Хотя все зависит от того, в каком положении они окажутся в дальнейшем. Конечно, эти люди, что их выгонят из нового места проживания, что они так и будут скитаться. Это страшно и когда травма умножается на травму, тогда и происходит заболевание. К сожалению, бывает, что человека последствия «догоняют» только через пол года, когда всех его родных уже перестало трясти от произошедшего, и это вызывает непонимание со стороны окружающих.
– Каково отношение к беженцам у обывателя?
– Обыватель, как правило, нормально воспринимает беженцев сначала. У него даже есть какое-то чувство превосходства, что он может что-то сделать для нуждающегося человека. Но дальше это ведет к обострению ситуации в быту, ведь, беженцы – люди часто обездоленные и госструктуры стараются уделять им много внимание. Вот здесь может возникнуть некоторая «ревность» со стороны простых граждан. Это можно смягчить, если государственные органы власти будут разъяснять то, что происходит, как важно помогать таким людям. Ведь, у нас в России и Беларуси всегда было так, что чужая беда воспринималась, как своя. И дать кров нуждающемуся для христианина – это настоящий духовный поступок.
История одной семьи
Белорусский бизнесмен Михаил Малаш дал приют сразу шести семьям из Украины. Говорит, что поступить иначе не мог, благо частный дом позволяет и место есть. С самого начала печально известных событий на Украине он разместил объявление в интернете, в котором предложил беженцам с Донбасса разместится у него в Минске. С одной семьей «поселенцев» мы встретились, чтобы услышать их историю.
26-летний Ибрагимов Артем приехал в Беларусь из города Горловка Донецкой области еще 25-го июля. Он, а также его любимая девушка Ирина и младший брат Андрей, над которым он взял опекунство, бежали от боевых действий. На родине бросили все – дом, над которым то и дело пролетали ракеты, работу, учебу, друзей и родных. Причем решение уехать приняли внезапно. С собой взяли только вещи на первое время. До границы добирались на такси, там отстояв огромную очередь, в которой под палящим солнцем находились люди с маленькими детьми, инвалиды и пенсионеры, снова сели на такси и доехали до Ростова-на Дону. Здесь волонтеры поставили палатки, где предлагали беженцам чай, кофе и детское питание. Переночевав, отсюда решили ехать в Минск – были уверены, что в Беларуси для них найдется работа.
– По приезду мы сразу обратились в милицию, но нам объяснили, чтобы обратиться в службу по миграции нужно дождаться понедельника, а мы приехали в пятницу вечером. – объясняет Артем Ибрагимов. – Денег на гостиницу у нас не было – обменники закрыты или гривну не принимали. С трудом обменяли не большую сумму, чтобы купить себе немного еды и воды. Таким образом, первую ночь мы ночевали на вокзале. Мы думали, что в субботу нам где-нибудь помогут, но оказалось, что ничего не работает. Мы даже обратились в Посольство Украины, но и там нам сказали, что ни чем не могут помочь и места, где разместить нас у них нет. Единственное, что они нам готовы были дать – это справку об отсутствии судимости. Мы почти уже отчаялись, совсем растерялись и пребывали в панике. На последние деньги зашли на почте в интернет, где в «Вконтакте» нашли группу «Беларусь. Помощь беженцам». Так вышли на Михаила Малаша, который буквально в течение 20 минут приехал и тут же нас забрал. Мы ему очень за это благодарны! Сейчас мы, опять же благодаря Михаилу, нашли частный дом, который собираемся снимать еще с двумя украинскими семьями вскладчину. Из вещей у нас есть все необходимое благодаря белорусским волонтерам-добровольцам. Отдельное спасибо Ольге и Андрею Тихомировым, они полностью собрали школьный рюкзак моего брата и он без проблем пошел в школу. Спасибо за это также вашему министерству образования и министерству здравоохранения – справки для лиц, прибывших из Украины, теперь бесплатные. Единственное, нам срочно нужна работа в Минске. Я в прошлом электрослесарь, работал в шахте, а Ирина – продавец. Уже столько мест объехали в поисках, но пока безрезультатно, как только узнают, что мы из Украины, сразу отказывают. И хотя вышел Указ, в котором сказано, что упрощенная форма приема граждан на работу из Донецкой и Луганской областей – сдвигов никаких и ситуация не изменилась. Денег уже много потратили на проезд в разные точки города, чтобы пройти собеседования или заполнить анкету, а работу пока так и не нашли.
Диана ШИБКОВСКАЯ
rumol.org
