Симптом одиночества. Почему дети становятся эмо и готами
В криминальной хронике мелькает тревожная информация: «школьницы-эмо совершили групповое самоубийство», «обезврежена банда готов-сатанистов». В школах им запрещают «появляться в черной одежде», милиция ставит на учет, а государственные чиновники сочиняют законы, призывающие ограничить влияние вредоносной идеологии: готов и эмо обвиняют в том, что они пропагандируют пессимизм, упадничество и смерть. Правда, в результате черного пиара их популярность только растет, а сами неформалы почувствовали себя чуть ли не диссидентами и уже организовали пару митингов по борьбе за свои права. Так кто же они такие — эти эмо и готы? И нужно ли с ними бороться?
Одинаково разные«Субкультура — не имидж, а мировоззрение», — это в разных вариациях можно прочитать на любом форуме нынешних неформалов. Но внутри тусовки ребята — очень разные, «типичных готов» или «среднестатистических эмо» в природе не существует. Классификация не срабатывает даже по внешним признакам, внешняя атрибутика вторична. К тем, для кого она — главное, в тусовке относятся снисходительно: «Они в субкультуру играют, а мы этим живем». Никто, кстати, от разговора не уклонялся, наоборот, очень радовались, что кто-то пытается их понять.
— У меня была попытка суицида, я таблетки съела, — призналась Кира. И спохватилась: — Только маме не говорите.
— Училка по литре меня с урока выгнала. Потому что я «Погиб поэт, невольник чести» прочитал как рэп. Ничего она не понимает, Печорин был типичным готом. Да и Ленский тоже, — рассуждает Илья.
— Не слушайте тех, кто вам скажет: «Я — эмо» или «Я — гот». Это пОзеры говорят. Настоящий гот умом выделяется, а не ярлыки на себя вешает, — учит меня Олеся и добавляет: — хождение в церковь — тоже позерство, Бог в душе должен быть.
— Маша, отчего вы всегда ходите в черном?
— Это траур по моей жизни. Я несчастна.
А вот это уже не из разговоров с готами, а из пьесы Чехова «Чайка». Помнят ли в таком контексте школьную программу сами учителя?
«На мой вопрос, зачем они так одеваются, девочки-эмо ответили: все вокруг такие серые, а мы — яркие», — рассказывает преподаватель истории Лидия Федотова. Педагог считает, что именно желание выделиться заставляет детей надевать на себя странную одежду и даже резать вены. «К счастью, вены они режут понарошку, чуть-чуть, лишь бы остались тонкие линии шрамиков. И делают это единицы. В нашей школе таких детей нет, мои ученики знают о них понаслышке и называют пОзерами, — продолжает Лидия. — По характеру, воспитанию, интеллекту все неформалы очень разные. И семьи у них очень разные. У меня в классе есть девочка-панк из неблагополучной семьи, она — очень агрессивная. А, например, весной у нас с отличием закончила школу девочка, которая написала реферат о психологии эмо. В нем она защищала эту субкультуру, писала, что на эмо незаслуженно навешивают ярлык самоубийц. Единственно, что тревожит: все ребята признаются, что со своими проблемами они пойдут в тусовку, а не к родителям».
Самоубийство рассчитано на родителей
Аня недавно поступила в колледж, подрабатывает в магазине косметики, на тусовки ходит редко. Любит «книги, музыку и одиночество», пишет стихи. В одежде предпочитает черный цвет. Считает себя христианкой, но с Богом предпочитает общаться «без посредников», правда, у нее накопилось много вопросов к священнику. И только в конце разговора выяснилось, что черные рубашки с длинным рукавом хорошо скрывают порезы на запястьях: «Нет, я жизнь люблю, просто иногда тоска нападает. Мама и не догадывается. Не хочу ее огорчать». С Аней мы познакомились на одном из готических форумов, там ее звали Анабель.
По данным Всемирной организации здравоохранения, сейчас Россия по количеству самоубийств занимает второе место в мире. Ежедневно приговор себе выносят около 100 человек. В 2007 году покончили с собой около 3 тысяч детей и подростков в возрасте до 20 лет. И хотя в прессе то и дело мелькают заголовки типа «13-летняя школьница повесилась из-за музыки эмо», специалисты уклончиво говорят, что точной статистики по самоубийствам среди различных молодежных групп у них нет, и привязать случай суицида к конкретной субкультуре сложно.
«В нашем отделении суицидентов около 30 процентов, среди них есть и подростки, — рассказал заведующий кризисным отделением ГКБ № 20 кандидат медицинских наук Вадим Моисеевич Гилод. — Готы и эмо тоже встречаются, но бывает, что попадают к нам и дети священников».
По мнению врача, тяга подростков к смерти обусловлена тем, что у них еще нет понятия ценности собственной жизни. «Она появляется с возрастом и связана с тем, сколько душевных и физических сил ты потратил, чего добился, как тебя оценивают окружающие, — говорит Вадим Гилод. — А подросток еще ничего не сделал. У него ценность жизни складывается из отношений с родителями. Они самые близкие и значимые люди. И подростковое самоубийство почти всегда рассчитано на них: он пытается напугать их или разжалобить, чего-то от них добиться. Например, чтобы не ругали за двойку или за то, что стащил деньги из дома. Существует два вида суицида. Монологический — когда человек уже все решил и молчит. Это у подростков редкость. И диалогический — когда человек вначале подает сигналы: говорит о бессмысленности своей жизни, о боли, которую он не может перенести. Период “предсуицида” может длиться день, два, месяц, год. В этот момент надо человека слышать, отвести его к специалисту. Общение со священником тоже может помочь, разумный священник атрибутики не испугается.
А вообще дети, которые стремятся выделиться с помощью атрибутики и эпатажа, всегда проблемные. У них всегда есть эмоциональные конфликты в семье. И они ищут взаимопонимания среди таких же обиженных. Своим вызывающим видом они призывают нас обратить на себя внимание. Если ребенок не находит дома внимания — он идет на улицу или в интернет. Неполные семьи тоже серьезный фактор риска. У девочки отец ушел в другую семью, там у него ребенок. А дочь, для которой папа был авторитетом, чувствует себя лишней. Злится на мать — ведь та “упустила” отца. И уходит в группу подростков, которая имеет такие же проблемы, там пробует наркотики, переживает кризис… А может быть, и думает о самоубийстве».
Потребители эмоций
Михаил Хасьминский, психолог православного кризисного центра при храме Воскресения Христова на Семеновской, считает, что современные подростки не имеют никакого представления о том, как реально выглядит смерть. Они ее романтизируют, видят что-то вроде спектакля — гроб в цветах, все рыдают. Хасьминский вместе с судмедэкспертом Петром Розумным написали ряд статей на эту тему. Одна из них — «Суицид без розовых очков», посвященная тому, как выгладит самоубийство на самом деле, — пользуется у подростков большой популярностью и широко обсуждается в сети.
«С молодыми людьми, которые хотят покончить с собой, мы общаемся на форуме сайта “Победишь.ru”, с которым я сотрудничаю, — говорит Хасьминский. — Этот форум в некоторой степени сейчас стал заменой телефонам доверия. Часто первое, что делает современный подросток, когда собирается покончить с собой, — идет в интернет. Подростки не догадываются, что на одно “удачное” самоубийство приходится от десяти до тридцати неудачных, после которых человек тяжело и мучительно умирает в больнице или становится инвалидом. Человек режет вены или вешается, его спасают, но от недостатка кислорода погибли важные клетки мозга. “Вышел” из окна десятого этажа, выжил, но остался на всю жизнь прикованным к кровати. Съел горсть разных таблеток, вообще результат непредсказуемый — от язвы желудка до мучительной и долгой смерти. Выпил уксусную эссенцию — после нескольких месяцев страшных мучений вышел из больницы с искусственным пищеводом, вшитым под кожу.
Самоповреждения у представителей субкультур — что-то вроде обряда инициации у древних народов – “я настоящий эмо или гот, я даже вены резал”. Демонстрация суицидальных намерений и невыносимых страданий. Но разбитый череп выглядит неэстетично, а вены — романтика! Такое вот искаженное представление о красоте. Руки у них действительно ужасные бывают».
Неформальные группы образуются вроде бы стихийно, но, по мнению Михаила Хасьминского, хорошо вписываются в систему общества потребления. «Их направляют взрослые, которые делают немалые деньги на молодежной моде — книгах, фильмах, одежде, атрибутике, — продолжает он. — А бизнес заинтересован в потребителе. Эмо, в свою очередь потребители эмоций, от психотравмирующей реальности они уходят в искаженный собственный мир остро и некритично переживаемых эмоций. Но, добровольно ”отключив” логику, отказавшись от контроля над эмоциями, они уподобляются алкоголикам, у которых переход от любви к ненависти происходит моментально».
Умойся и приходи?
Почему неформалы не ищут ответы на свои неразрешимые вопросы о смысле жизни в вере? Казалось бы, ответ напрашивается сам собой: кто же их пустит в храм с пирсингом и крашеными волосами, в лучшем случае скажут: «Умойся, переоденься и приходи».
Но среди православных пастырей и психологов по этому вопросу нет единодушия. Игумен Сергий (Рыбко), настоятель храма сошествия Святаго Духа на Лазаревском кладбище Москвы, бывший хиппи, ведущий проповедь среди рокеров, субкультур не боится: «Люди, которые туда идут, чего-то ищут. Это гораздо лучше, чем если парень “ни холоден, ни горяч” и безропотно принимает ценности современного общества: заработать денег и побольше всего накупить, строить карьеру, продать себя подороже. А представители любой субкультуры в некотором роде романтики и идеалисты. В конечном итоге они ищут Бога».
А вот Михаил Хасьминский уверен, что говорить готам о Боге — только раздражать их. «У них искаженное восприятие, они все видят криво и при этом уже “все о мире знают”, а если чего-то не знают сами, это знает кто-то из их тусовки, — говорит он. — Пока подросток уверен, что он — центр вселенной, а его тусовка круче всех, он в храм не пойдет. Прийти в храм можно, лишь осознав себя частичкой мироздания. И поняв, что ты должен жить по определенному закону, трудиться, работать над собой. А это для многих неприемлемо. Эти люди придут к вере не скоро. Им нужен какой-то “лифт, чтобы “перепрыгнуть” в своем развитии несколько ступенек. Таким “лифтом” часто бывает серьезный кризис, тогда человек понимает, что в субкультуре нет ответа на вопросы, которые задает жизнь этим кризисом. И тогда он начинает искать и иногда даже находит».
Недавно на сайте Иркутской епархии была опубликована статья о готах, а потом, по ссылке, на форум пришли сами готы и начали дискуссию. В результате готы научились правильно обращаться к священнику, а православные узнали христианские имена готов. Одна православная участница форума написала: «Простите, если чье-то слово осудило вас… Мои друзья хотели просто помочь вам разобраться в ваших ошибках (наверное, все-таки забывая о сотворенных когда-то своих), но от чистого сердца. Если хотя бы один человек задумается над тем, что прочитал на этом форуме и, переступив порог храма, останется там, то мы говорили не зря… Не забывайте, что пройдет время и вырастете вы из своих увлечений и заблуждений, как из старой одежды… и тогда мы будем вас ждать».
Отец Андрей Лоргус, клирик храма свт. Николая на Трех Горах, психолог: «Подростковый возраст — это возраст естественного сумасшествия. С одной стороны, человек ищет независимости и индивидуальности, с другой — он страшно хочет с кем-нибудь объединиться. И это противоречие заставляет его одновременно идти в обе стороны. Ему, конечно, очень нужно внимание родителей, а вместе с тем ему хочется их послать подальше и делать все по-своему. С одной стороны, ему нужна идея, с другой – он, как нигилист, отрицает все. Это кризис, колебанья на краю родительского гнезда — и лететь уже пора, но еще страшно».
«Только поймешь, в чем фишка, научишься как-то обходить подводные камни жизни и вдруг замечаешь, что подросло племя молодое и совершенно незнакомое», — жаловалась я подруге. Из дверей метро вывалилась компания подростков. Судя по одежде, были среди них и эмо, и готы. Эти «эмоготы» явно пытались шокировать прохожих, горланя песню. А вот песня была знакомая, старая — «Группа крови» Виктора Цоя.
Как быть, если ваш ребенок эмо?
Вадим Гилод: «Родители должны стать не только поставщиками материальных благ, но быть ребенку семьей! Той ячейкой общества, в которой он чувствует себя защищенным и любимым. Бороться с внешней атрибутикой бесполезно. Мы не имеем права не пустить в школу ребенка, пусть он хоть весь в зелень выкрашен. Знаете, почему запретили выгонять детей с уроков? Потому что он выйдет за школьную ограду, а там его встретят и скажут: “Ты классный парень! В школе все — идиоты, а мы тебя поймем”. И потом его из этой группы вытащить очень тяжело. Наша задача — поддержка, понимание, воспитание, создание среды».
Михаил Хасьминский: «Чтобы вывести ребенка “из темного леса”, надо понять эту субкультуру, разобраться, в чем ее деструктивность. Разговаривать с человеком о том, что он делает не так, можно, только четко ориентируясь в его “культуре”. О своей идеологии подростки охотно говорят. Надо выяснить, что подросток думает по тому или иному поводу, и пытаться поменять его ложные ценности. Но спокойно, доброжелательно, с любовью. Без ругани и угроз».
Алиса Орлова
07.11.2008
© nsad.ru
